– Отлично, спасибо!

Я забрала у неё крем и бинты, чувствуя, что она недоумённо переводит взгляд с меня на Чарли и обратно.

– Кризис миновал, – сказала я. – Пациент скорее жив, чем мёртв.

Я валялась на кровати в тишине и спокойствии, пока Тикет не начал лаять, услышав звук ситар[24], доносившийся из соседней комнаты. Я крепко зажмурилась, надеясь, что Либби убавит громкость. Воскресное утро, а она включает ритуальные песнопения. Либби казалась мне слишком зацикленной на здоровом образе жизни. Всё, к чему она прикасалась, должно было быть органическим, даже вино. Я всегда удивлялась, что она не сбрызгивала Чарли каким-нибудь зелёным настоем, прежде чем дотронуться до него. Но, с другой стороны, я не должна была относиться к ней предвзято лишь потому, что она встречалась с Чарли.

Мы так и не обсудили тот случай у раковины, который произошёл несколько недель назад. У нас отлично получалось делать вид, что между нами ничего не происходит. Конечно, мне хотелось предложить Чарли обсудить положение дел, посидеть в кафе, расставить все точки над «i» и наконец-то выяснить, что он ко мне чувствует. Но каждый раз, пытаясь дойти до конца, я останавливалась на полпути, разворачивалась и плелась обратно в свою раковину. Мне было что терять, и потери могли быть невосполнимы. Я знала, что между нами промелькнула искра, но Чарли сделал свой выбор. Он встречался с Либби, и, хотя временами она меня бесила, я к ней привыкла и даже полюбила. Какого чёрта Чарли пудрил мне мозги и играл со мной в какие-то свои извращённые игры? Откуда взялась эта ревность? К тому же, я не могла забыть то, что сказал мне Рич. «У него непростой характер. Сближается с женщинами, а потом даёт дёру. Чарли до смерти боится обязательств». Ах, если бы мы с Эдвардом могли полюбить друг друга!

По дороге в ванную я заметила Либби – она сидела в позе лотоса на матрасе для йоги.

– Доброе утро, Кас, – поздоровалась она, вытянувшись с кошачьей грацией.

– Доброе, – ответила я, едва сдерживая желание посоветовать ей съесть высококалорийную булочку.

На нашей очередной прогулке в парке Эдвард обратил внимание, что я сама не своя.

– Извини, что я погружена в свои мысли, – сказала я. – Это из-за Чарли. Сложно не думать о нём, когда мы вместе живём. Кажется, Либби начала что-то подозревать, а мне это ни к чему. Может, мне стоит найти другую квартиру?

– Это слишком радикальное решение проблемы. К тому же в Лондоне сложно найти приличное жильё. Почему бы тебе не притвориться, что мы с тобой встречаемся? Это могло бы разрядить обстановку. Можешь использовать меня в качестве прикрытия.

– Я так не могу, – возразила я, бросая Тикету мячик.

– Почему? Я буду тебе подыгрывать, если ты обещаешь говорить всем, что я целуюсь лучше всех в городе. – Он вопросительно приподнял бровь.

Я улыбнулась.

– Ты и правда хорошо целуешься.

– Мне это тоже сыграет на руку, – признался он. – С тех пор, как я тебя встретил, мама перестала донимать меня вопросами о личной жизни.

Я подняла на него глаза и задумалась. Возможно, это не такая уж и плохая идея.

На следующий день я посвятила Либби в заранее заготовленную легенду о том, что я начала официально встречаться с Эдвардом. Она пришла в такой неистовый восторг, будто я сказала ей о своей помолвке.

– Наконец-то мы сможем ходить на двойные свидания! – запищала она, хлопая в ладоши.

Две недели, последовавшие за моим псевдо-признанием, Либби изо всех сил старалась собрать нас вчетвером.

«Так мы дотянем до Рождества», – возмутилась она в электронной групповой переписке, когда Чарли писал, что не сможет прийти после работы, или Эдвард уезжал по делам. Я тоже время от времени привирала, что у меня нет времени, потому что не хотела выглядеть бездельницей. К тому же, последние несколько дней я работала допоздна, занимаясь организацией январского лыжного курса в Швеции.

Во время нашей последней прогулки Эдвард попросил меня описать Либби, Чарли и Рича, который вернулся из зарубежной командировки и тоже хотел присоединиться к нашему «двойному свиданию».

– О, это будет крайне забавно. С чего бы начать?..

– Кас, мне не нужны полные биографические данные на каждого из них. Опиши их в двух словах.

– Хорошо. Сначала Либби. Она симпатичная, помешана на йоге, полна амбиций. – Я замолчала, поскольку больше не знала, что сказать. Всё-таки стоило бы узнать её получше.

Следующим был Рич.

– Высокий, неряшливый, трудоголик, тощий интеллектуал, обожает документальные фильмы и сериал «Родина»[25].

Чего-то не хватало. Через секунду я добавила:

– Одинокий.

Чарли сказал мне, что Рич уже два года ни с кем не встречался. Причина была не в отсутствии интереса к нему противоположного пола. Просто Анна, сестра Чарли, разбила ему сердце. Помимо всего прочего, у него были плохие отношения с родителями.

– Непонятно, зачем им был нужен этот ребенок, – пожал плечами Чарли. – После его рождения они только и делали, что колесили по миру. Рич был для них обузой.

– А Чарли? Какой он? – спросил Эдвард.

Я набрала побольше воздуха в лёгкие.

– Он любит фотографировать, прекрасно катается на лыжах. Творческая личность, постоянно погружён в работу, эксцентрик, ну знаешь, классический британец. Но он очень добрый, щедрый и весёлый. Хотя, бывает, он выводит меня из себя, – добавила я, чтобы разбавить идеальный образ. – Никогда не знаешь, о чём он думает. Меня это с ума сводит. Стоит мне подумать, что он…

– Всё! – прервал меня Эдвард. – Я понял.

Мы должны были встретиться с Чарли, Либби и Ричем в греческом ресторане на Фулхэм Роуд. Заведение было похоже на классическую таверну: повсюду греческие статуи и фрески на стенах. Пока мы с Чарли и Либби ждали Рича и Эдварда, нам принесли оливки, миниатюрные перчики чили, хумус и хлебные лепёшки. Чарли заказал кувшин домашнего вина и пару бутылок охлаждённого пива.

– О, это должно быть Эдвард! – сказала Либби и помахала кому-то рукой.

Я обернулась и увидела, как он подходит к нашему столу. На нём были тёмные брюки и бордовый джемпер, волосы аккуратно уложены. Когда он пожимал руки Либби и Чарли, я испытывала за него гордость. Потом он наклонился ко мне и поцеловал прямо в губы, чем немало удивил меня, пока я не вспомнила, что мы с ним изображаем пару.